04.03.2013

Рыбное изобилие маловодной страны

В худые годы деликатесный сиг стал в Армении основным поставщиком животного белка, правда, пожертвовав для этого собой – промышленные его запасы ныне близки к исчезновению. Этот факт хотели зафиксировать памятником сигу в Ереване, но разговоры на эту тему затянулись, и памятник появился близ Севана. Удивительно другое – в то время, когда сиг еще был доступен и фантастически дешев, в Армении начало восстанавливаться, а потом развиваться рыбоводство с упором на форель, которая стоила тогда в несколько раз дороже дикого сига. Сегодня это уже состоявшаяся отрасль, причем, как выясняется, с большим экспортным потенциалом, что вообще удивительно для маловодной Армении.

Аркадий Геворкян, генеральный директор ЗАО «Акватехавтоматика», торговая марка «Аркадзук» «Королевская рыба»:

– В 1996 году экономика страны еще продолжала балансировать на грани развала, но уже появились перспективы восстановления. Все, что можно было приватизировать, было уже приватизировано, наступил момент, когда уже надо было что-то делать. Уменьшилась инфляция, и это дало возможность планировать на перспективу. Мы тогда работали над программным обеспечением управляющих систем и вынуждены были заниматься экспортом электротехнической продукции. Потому что предприятия, которые мы обслуживали, расплачивались с нами своей продукцией – бартер тогда был самой популярной формой расчетов. Это стало толчком к нашим торговым связям, и так мы и заработали первоначальный капитал. В 1996-м мы начали заниматься разведением форели, в 1998-м завезли сибирского осетра, которого здесь называют стерлядью, потому что покупатель знал осетра каспийского и в сибирском признавать осетра отказывался. На стерлядь он похож, и мы его так и назвали.

– Все равно непонятно, как Вас из программирования и экспорта электротехники занесло в рыбоводство?

– Этот бизнес показался нам прибыльным. Кроме того, в Армении в советское время накопилась практика аквакультурного разведения рыб. Продавался достаточно широкий прудовый ассортимент карповых, в озере Айгер-лич разводили форель. Много было фабрик по разведению мальков, так что специалисты были. Вот с ними мы и начали восстанавливать отрасль. Кстати, я рыбак, может, сказалось и пристрастие к ужению рыбы. Тогда сиг еще был, и мы параллельно занимались и его переработкой: коптили, солили, делали нарезки и отправляли в Москву. Сиг – великолепная рыба, и надо сделать все, чтобы восстановить его поголовье. Это, плюс ко всему, еще и стратегический запас.

Став лидерами отрасли, мы только в последние несколько лет стали уступать в объемах фермам, в которые были вложены очень большие, по нашим меркам, деньги. Эта сфера стала резко развиваться, привлекая сюда и олигархический, и зарубежный капитал, чему способствовало и наше взаимодействие с правительством. Мы сумели в свое время озвучить свои требования, обосновали перспективы развития отрасли и были выслушаны. В Министерстве сельского хозяйства открыли Комитет по содействию развитию рыбоводства Армении, возглавляемый на уровне замминистра сельского хозяйства. Содействие развитию отрасли оказывали и премьер Тигран Саркисян, и президент Армении. Так что наша отрасль развивается, можно сказать, не вопреки, а благодаря вниманию власти.

– И как она выглядит сегодня, после того как сиг, составлявший основу рыбного рациона граждан Армении, практически выловлен?

– С открытием российского рынка в 2008 г. производство аквакультурной рыбы стало резко расти. Если в 2010-м было выращено около 6 тысяч тонн, то в 2012-м – свыше 10. Более четверти выращенной рыбы экспортируется, и практически вся перспектива сегодняшнего развития отрасли связана с экспортом. Мы поставляем широкий спектр рыбной продукции, в том числе и икру, форелевую и осетровую высочайшего качества. В этом году совокупный экспорт составил свыше 10 тонн икры, в будущем это могут быть сотни и даже тысячи тонн.

Исходя из приведенной цифири получается, что средний гражданин страны потребляет всего 2,5 кг форели и осетра. Вместе с мороженой рыбой – 7 кг. В то время как среднеразвитые страны потребляют около 20 кг, морская же Португалия с хорошей рыбной традицией – 60 кг. У нас малое потребление диктуется традициями и уровнем жизни. Например, вкуснейшая севанская аквакультурная форель стоит вдвое дороже радужной, а продается ее не более 3% от общего объема. При более здоровом, не стесненном бюджетом питании нам придется в год производить для внутреннего потребления не менее 60 тысяч тонн рыбы. Севан в свое время давал от 8 до 13 тысяч тонн сига, сегодня это в лучшем случае 100–200 тонн. А лучше, чтобы его не ловили вовсе и всячески стимулировали восстановление поголовья. Это можно сделать за 5 лет, но для этого нужна национальная программа и неукоснительный запрет на ловлю сетями. Далее – карповые, их производилось примерно столько же, сколько вылавливалось сига. Сегодня – раз в 10 меньше. Так что без аквакультурной рыбы нам не обойтись. А если развить производство карповых, то стоить они будут не как сегодня, а существенно дешевле форели, меньше 1000 драмов за кило. Рыба эта качественная, а болотный вкус рыбы легко уничтожить – подержать перед продажей в чистой воде или применять уксус при обработке. А восходящая звезда аквакультуры осетр имеет уже мировое значение. Он продуктивен, устойчив к болезням, дает очень качественное деликатесное мясо и черную икру, мировые оптовые цены которой поднялись до 1200–1500 евро за килограмм.

– Как бы хороша ни была аквакультурная рыба, дикая той же породы все равно вкуснее. Но дикой форели, как и сига, почти нет, и нам придется довольствоваться аквакультурной, причем разного вкуса для одной и той же породы. От чего он зависит?

– От трех факторов – чистоты воды, качества корма и строгого выполнения технологии выращивания. Сюда, естественно, входит содержание в надлежащей чистоте прудов и бассейнов, контроль параметров воды и так далее. Дикая рыба больше двигается, и потому мясо ее вкуснее, но и в искусственном разведении можно максимально приблизиться к дикой природе и выращивать рыбу в проточной воде. Чем она холоднее – тем вкуснее рыба, но медленней рост. Высокая плотность обитания рыбы тоже влияет на качество – оно, естественно, падает. Наше преимущество в том, что вода у нас при любой технологии чистая, и она во многом определяет вкус рыбы. Но рыба – это не только вкус, но и огромная польза. Омега-3 и здоровое питание сегодня стали синонимами, а в нашей рыбе содержится и Омега-3, и Омега-6 – это те самые жирные кислоты, без которых мы просто не можем жить. Наши рыбы синтезируют их из морского криля – рачков, входящих в рыбий корм.

– У нас наиболее продвинутой считается форель с розовым мясом – она ближе к дикой севанской. Но розовое мясо встречается и среди аквакультурной...

– Розовый цвет мяса в природе обусловлен астаксантином, обладающим к тому же и антиоксидантными свойствами. Он был впервые выделен из хитина ракообразных и ныне добавляется в рыбий корм, который стоит дороже обычного, и потому рыба с розовым мясом стоит дороже белой процентов на десять. Главное, чтобы покупатель согласился платить эту разницу. В любом случае рыба – это вкусно, быстро готовится и миллион рецептов.

– Мы подошли к очень важной теме – корма для рыбы. Откуда они завозятся и можно ли наладить хотя бы частичное их производство в Армении?

– Корма в основном завозятся из Европы, есть и американские. Раньше были популярны турецкие корма, но теперь из-за низкого их качества они практически исчезли с рынка. Корма состоят из разных видов муки – рыбной, мясокостной, соевой. Мясокостная мука когда-то производилась и у нас, во времена утерянного ныне централизованного убоя скота на крупных бойнях. Если его восстановить, то можно будет заняться утилизацией отходов. Нужна программа, которая обеспечит максимальное замещение компонентов корма отечественными продуктами. Сегодня же Армения может поставлять только витамины, входящие в состав кормов. Но и в будущем составляющие рыбьего корма будут в основном завозиться – рыбной муки у нас нет.

– Получается, что отрасль сильно зависит от импорта, и с этим ничего не поделаешь. Можно ли ослаблением драма стимулировать экспорт в рыбоводстве?

– У нас сегодня ослабление драма сказывается всего на 20–30% наших расходов, и потому от курса мы не сильно зависим. Есть другие проблемы: нас, например, заставляют платить НДС больше, чем должно быть – у таможни есть право самой определять цену приобретения, независимо от представленного инвойса. НДС нам возвращают, правда, в течение одного-двух месяцев. Кто-то скажет, что это долго, но если сравнить с прежними временами, когда НДС мог не вернуться вовсе, то это уже не так и плохо. Пока. Реально же оперативный возврат НДС и вера таможни в инвойс имеют для нас большее значение, нежели ослабление драма. Не говоря об авансовых налоговых платежах, что означает для нас избыточную мобилизацию финансовых ресурсов.

– Вы сказали о части препятствий экспорту рыбы здесь. А там?

– Никто не преподнесет вам место на рынке в качестве сувенира, у каждого рынка свои правила игры. Рынок России нас уже воспринимает, и мы там узнаваемы. Это и Москва, и Новосибирск, и Тюмень, и Краснодарский край. Правда, сказать, что все проблемы решены – было бы большим преувеличением. Бывают и случаи недобросовестной конкуренции, жертвой которой становится производитель, и прочие сюрпризы, которые требуют оперативной реакции. Одним словом – в торговле как в торговле, и чтобы выстоять на рынке, требуется не только качественный продукт, но и воля к победе. Возьмем, например, проблему сертификатов. В СНГ стороны подписали соглашение о взаимном признании разрешительных документов, но, несмотря на это, наш оптовый покупатель в России вынужден оформлять сертификат снова. Если Россия не доверяет нашим документам, то пусть решает с нашими сертификационными органами вопросы соответствия стандартам, но бизнеса это касаться не должно. Есть договор – так будьте добры. И хорошо, чтобы торгово-промышленные палаты обеих стран защищали в подобных случаях интересы бизнеса. Армянская ТПП должна представлять наши интересы в России, российская – адаптировать наш товар в России. И наоборот. ТПП, будучи серьезным органом, может, например, либо подтвердить, либо опровергнуть правоту таможенного либо иного чиновника. Когда же можно не выполнять договоры, то на первое место выходит воля чиновника, не всегда, как вы понимаете, добрая. Сегодня ситуация улучшилась, нам со временем на российском рынке становилось все уютнее. Мы с удовольствием стали бы сотрудничать и с американскими, и с европейскими рынками, но объемы торговли с ними пока незначительны и касаются только икры. До рыбы еще не дошло.

– Велики расходы на рекламу?

– Нет, у нас она практически отсутствует из-за дороговизны. Наши продукты пробивают дорогу и делают себе репутацию сами. И экспорт у нас рос, несмотря не только на отсутствие рекламы, но и на кризис, что говорит о живучести отрасли. Сегодня вывозят рыбу не более пяти фирм, в дальнейшем их станет существенно больше. Пока же у всех экспортеров, кроме нас, в названии присутствует слово «фиш». Может, с точки зрения маркетинга, это и верно, но мы название «дзук» (рыба) в нашей торговой марке не стали переводить. Тем более, что нас уже знают. Вообще же говоря, экспорт – это отдельный труд, отдельный бизнес, и здесь нужны и отдельные специалисты. Рыбоводство, производство икры, продажа рыбы, импорт кормов – все это разные сферы труда.

– Вы видите потенциал для роста экспорта рыбных продуктов в Россию?

– Безусловно, несмотря на дороговизну перевозки воздушным транспортом. Россия закупает огромное количество рыбы, причем уступающей нашей по качеству. Но качество закупаемой ею рыбы растет, и турецкой форели, например, в российской торговле стало значительно меньше. У Турции остаются сильные позиции в выращивании морских рыб в садках, сибаса и дорадо, тут мы им не конкуренты – нет моря. Но я опять с теплотой думаю о нашей восходящей звезде – осетре, по которому мы уже сегодня заметны на мировом рынке. У нас, в маленькой Армении, выращивается около 10% мирового объема этого деликатеса. Из трехсот рыбоводческих ферм пока всего несколько умеют его выращивать, но со временем картина может сильно измениться. Правда, нерешенной при этом остается проблема кадров. Раньше наши специалисты проходили обучение в России, армянских вузов по рыбоводческим специальностям как не было, так и нет. Сегодня все сложнее, подготовка специалистов здесь – это государственная и весьма затратная задача, и вряд ли в скором времени она может решиться. Остается наладить систему дистанционного обучения, но это уже всем вместе, на уровне Союза рыбоводов. Это будет частичная замена высшего образования, но уж лучше какое-то образование, чем невежество, абсолютно убийственное для отрасли, использующей достаточно высокие технологии. Например, производство диплоидной икры, из которой вырастают только самки. А самки дают не только икру, около 10% собственного веса, но и растут быстрее самцов.

– Все-таки не совсем понятно, как маловодная Армения сочетается с развитием рыбоводства? Кажется, что аквакультура – это привилегия стран с большими водными ресурсами, желательно – морем.

– Мы уже сегодня лидируем на Южном Кавказе, хотя моря у нас, в отличие от соседей, нет. В Грузии производство аквакультурной рыбы не превосходит 1000 тонн, в Азербайджане и того меньше. Иран производил 75 тысяч тонн только форели, для чего активно закупал у нас оплодотворенную икру, но сегодня у них экономические сложности, и производство рыбы сократилось. А наш потенциал отрасли составляет 300.000 тонн. Понимаю ваши сомнения, но это не фантастика, а строго обоснованное исследование потенциала рыбоводства. Причем это производство можно получить на уже существующих мощностях, правда, при условии их модернизации. Эта программа была представлена во время моего президентства в Союзе рыбоводов Армении, и в ней есть обоснование национального масштаба отрасли. В денежном выражении 300.000 тонн рыбы – это не менее $1,5 миллиарда и примерно $400 миллионов налоговых поступлений.

Норвежцы выпускают 700.000 тонн форели и лосося, они разводят рыбу в садках, сообщающихся с морем, не защищенных от сезонных колебаний температуры. Зимой холодно, и рыба растет медленно, летом – жарко, в связи с чем ухудшается микрофлора, и рыба болеет. Владельцы садков вынуждены лечить рыбу антибиотиками, избавляться от паразитов химией. У нас же этой проблемы нет – вода у нас практически стерильная, к тому же мы можем выдерживать оптимальную для роста рыбы температуру в 14 °C.

Повторюсь, 300.000 тонн – это потенциал. На сегодня же главное – то, что Армения в состоянии прокормить себя и быть серьезно представленной на рыбных рынках. Лучше – мировых.

Арен Вардапетян

Источники:

1. noev-kovcheg.ru