Страсти по Аэрофлоту (Самрк П.)

Репортаж пассажира рейса СУ 557

Австралийская газета "Эйдж" поместила 23 декабря следующую статью своего корреспондента Питера Смарка. Публикуем ее без сокращений.

Как убедились Наполеон и нацисты, попытка покинуть Россию может стать гораздо более болезненной и дорогостоящей, чем попытка приехать в нее. Отвратительное путешествие рейсом СУ 557 показало, что в этом плане ничего не изменилось.

Кошмар, который начался в московском международном аэропорту Шереметьево-2 вечером в прошлое воскресенье, является ярким примером того, сколь преждевременно многие люди на Западе выражают оптимизм по поводу советской политики перестройки.

Для тех, кто испытал все это на своей шкуре, такой опыт говорит о большем. Он является недвусмысленным доказательством той слепой и жестокой бесчеловечности, которая до сих пор является характерной чертой многих сторон жизни в Советском Союзе.

Однако перед вами история, которая говорит сама за себя, и читатели сами могут судить о том, является ли данное изложение фактов историей, выдуманной одним западным журналистом, желающим оклеветать и опорочить Советский Союз (а Советы, вне всякого сомнения, будут утверждать, что так оно и есть), или это рассказ очевидца, который порождает глубочайший пессимизм относительно перспектив реальных перемен.

Очевидным же представляется то, что благодаря этому рейсу СУ 557 - Советский Союз смог превратить в своих врагов около 200 иностранцев, которые до этого не страдали никакими предубеждениями, а в некоторых случаях даже были настроены весьма доброжелательно. По крайней мере, все это в высшей степени глупо.

Что же касается советской авиакомпании Аэрофлот, то те же самые 200 человек теперь клянутся сделать все от них зависящее, чтобы впредь ни один гражданин их страны (а эти пассажиры приехали из Австралии, Великобритании, Индии, Ирландии и Новой Зеландии) в добровольном порядке не пользовался услугами Аэрофлота. Решиться на меньшее означало бы смалодушничать.

Самолет, следовавший рейсом СУ 557 (билеты на этот рейс были полностью распроданы - в основном через расположенных в Лондоне внебиржевых маклеров, рекламирующих самые дешевые рейсы в Сингапур из всех, имеющихся в мире), должен был по расписанию подняться в воздух в Москве примерно в 9 часов вечера в воскресенье, 17 декабря. Однако задерживался другой самолет, следовавший дополнительным рейсом из Лондона, поэтому было объявлено, что вылет нашего самолета задерживается на два часа. Что ж, это случается со всеми авиакомпаниями мира.

Мы поднялись на борт самолета примерно около полуночи. На улице было очень холодно - около 20 градусов мороза, однако это вполне нормальная температура для московской зимы.

После этого мы без движения сидели в самолете в течение двух часов. В первый час мы спросили бортпроводниц, что происходит. "Не знаем", - последовал ответ. "Разве вы не можете разузнать?" - "Это невозможно", - заявили они нам.

Судя по опыту этой поездки, большинство стюардесс Аэрофлота не только внешне напоминают сестер покойного Леонида Брежнева, но и ведут себя таким образом, как будто они прошли подготовку в лагерях для интернированных лиц.

Примерно через час командир корабля объявил о том, что вылет самолета задерживается в связи с тем, что на борту недостаточно продуктов питания: два комплекта продовольствия не хватало в первом классе и пять комплектов - во втором.

Для того чтобы прийти к этому выводу, пять человек в униформе и две бортпроводницы шесть раз пересчитывали пассажиров авиалайнера, и эта процедура заняла у них полчаса.

Если бы командир корабля спросил, есть ли среди пассажиров добровольцы, готовые обойтись без еды, многие из нас, наверняка, подняли бы руки, так как к тому времени мы уже были наслышаны о пище, предлагаемой Аэрофлотом.

Однако он сказал, что решил подождать. Примерно через два часа авиалайнер сдвинулся с места. На этот момент вылет был задержан уже на четыре часа, однако это еще было терпимо.

Самолет выруливал, останавливался и вновь начинал движение. Неожиданно мы обнаружили, что нас вновь окружают самолеты. Мы поняли, что возвратились в терминал.

Еду подали в самолете, все еще стоявшем на земле. Многие из нас даже не притронулись к пище.

Одна из стюардесс объявила, что ввиду "технических сложностей" вылет задерживается еще больше и что нам следует сойти с трапа и вернуться в здание аэропорта, после чего нас доставят в гостиницы. Раздались тяжелые вздохи, и мы спустились на землю.

Однако то, что мы услышали, стало лишь первой из длинной цепочки большой лжи. В здании аэропорта не было не только сотрудников, которые могли бы доставить нас в гостиницу, - в пределах видимости не были ни одного служащего Аэрофлота.

В зале было около 30 стульев для 200 иностранных пассажиров и 50 советских граждан. Остальным пришлось улечься спать на ковровых дорожках. Однако этих ковровых дорожек также было недостаточно, поэтому некоторые из нас провели оставшуюся часть ночи, припав к гранитным плитам.

У нас не было ни молока, чтобы дать маленьким детям, нам не дали воды. Когда наступило утро, никто не сообщил нам какой бы то ни было информации. Большинство из нас так и не сомкнули глаз, а тем временем с момента запланированного вылета прошло уже 8 часов. Затем через громкоговорители было объявлено, что вылет запланирован на 7 часов 30 минут и что пока мы можем позавтракать.

Завтрак, состоявший из яиц, сваренных вкрутую, серовато-коричневой субстанции, которая, должно быть, служила хлебом, и русского жидкого кофе, был отнюдь не аппетитным, однако могло быть и хуже.

Затем через громкоговоритель было объявлено, что аэропорт закрыт до полудня. Мы уже начали испытывать ощущение, что этот терминал стал нашим архипелагом ГУЛАГ.

Будучи изможденными после бессонной ночи, некоторые из нас тем не менее нашли в себе силы осознать, что плохая погода - это не вина Аэрофлота. Если кто-то решил, что в результате обледенения полеты могут представлять опасность для пассажиров, это тоже не вина Аэрофлота. Мы были рассержены из-за того, что нам не предложили кровать, обеспокоены по поводу своих детей и престарелых, раздражены из-за того, что нас не вовремя накормили и упустили благоприятную возможность подняться в воздух, однако мы все еще могли выдержать все эти напасти.

Примерно в 11 часов утра вновь объявили наш рейс. Нас заставили выстроиться в очередь и вновь пройти через все процедуры безопасности. С нашего самолета скололи лед, снегоуборочная машина расчистила взлетно-посадочную полосу. Миновал полдень. Другие самолеты поднимались в воздух и совершали посадку. Однако на наш самолет, вылет которого был задержен больше других, так и не обращали никакого внимания.

К часу дня, когда после первоначально назначенного времени вылета нашего самолета прошло уже 15 часов, .когда мы в течение двух часов стояли в толпе или лежали, скрючившись, на полу, мы постепенно начали понимать, что существует какой-то секретный план. Мы поняли, что нас наказали за дерзкое поведение или неподчинение некоторых пассажиров сотрудникам администрации аэропорта.

Трудно сказать, каким образом все как один пришли к этому выводу. Однако каждый из нас понимал, что так оно и есть.

Неожиданно в толпе пассажиров стали выделяться лидеры движения протеста. В течение следующего часа к изумлению советских пассажиров и к испугу официальных лиц из советских служб безопасности наша тесная группа пела песни протеста 60-х годов, скандировала лозунги "Скажите нам правду" и "Скажите нам, почему и когда" (оба эти лозунга произносились на русском языке), а также "Помоги, Горби".

Первоначальная горстка сотрудников службы госбезопасности разрослась в многочисленные группы. Постепенно рос ранг людей, занимавшихся нами, до тех пор, пока, наконец, мы не оказались окруженными людьми, на плечах которых было больше звезд, чем у покойного Дауйта Дейвида Эйзенхауэра.

Проблемой нашего вылета, по всей видимости, теперь занялись уже не сотрудники Аэрофлота, а службы безопасности. И это был хороший урок, благодаря которому мы поняли, что Аэрофлот является не авиакомпанией, а подчиненной службой вооруженных сил и государства.

В 4 часа дня, спустя 18 часов после запланированного первоначально вылета, мы почувствовали, что наша попытка может продолжаться еще одну ночь и даже еще дольше. Наши наихудшие опасения подтвердились, когда через громкоговорители было объявлено о том, что вылет задерживается ввиду неблагоприятных погодных условий в Ташкенте, где мы должны были совершить первую остановку для дозаправки.

В нашей "клетке" появился официальный представитель властей, владевший английским языком, - первый за все время представший перед нами, несмотря на то, что 80 % пассажиров говорило на английском языке. Этот сотрудник сказал, что он разберется, какая сложилась ситуация, и через 15 минут вернется, чтобы все нам объяснить.

В 6 часов вечера, когда у нас кончилось терпение, когда перед нами замаячила перспектива провести еще одну ночь на гранитном полу, у нас наступило состояние легкой истерики. Мы поняли, что уже никогда не уедем отсюда.

Один индийский бизнесмен крикнул, что мы должны собраться тесной группой и провести демонстрацию в центре для транзитных пассажиров и что нам следует отказываться покинуть это место до тех пор, пока нам не скажут конкретно, когда наш самолет поднимется в воздух. После этого 150 человек прорвали ряды сотрудников служб безопасности и устроили марш протеста.

Во время всеобщей свалки тот самый англоговорящий официальный представитель, который так и не вернулся к нам, чтобы прояснить ситуацию, кричал: "Люди вы или не люди?"

Что ж, вполне законный вопрос. Лишения, связанные с отсутствием возможности нормально спать и питаться, являются теми самыми механизмами контроля над умами, которые применяют тоталитарные режимы во всем мире. Мы поняли, что постепенно начинаем терять человеческий облик.

Однако мы все еще чувствовали себя в достаточной степени людьми и в достаточной степени свободными гражданами демократических государств, когда стал близиться к концу день нашего вынужденного заточения. Вне всякого сомнения, благодаря силе нашей воли и нашего гнева власти наконец-то поняли, что они либо должны организовать вылет нашего самолета, либо им придется иметь дело с настоящим бунтом. Таким образом, надо было положить конец этой непостижимой для ума цепочке задержек вылета, превратившейся в наказание.

Неожиданно нам пообещали, что самолет поднимется в воздух через час, и так оно и случилось.

Когда самолет поднимался в воздух, мы поняли, что поведение некоторых членов нашей группы перешло грань дозволенного. Но с нами обращались пренебрежительно и бесчеловечно. Нас буквально окутали паутиной лжи.

Когда мы приземлились в Ташкенте ночью, погода была отличная - около шести градусов тепла, то есть на 26 градусов выше, чем в Москве. Поэтому ссылки на "плохие погодные условия", как оказалось, были чистым вымыслом.

Политика перестройки (а слово "перестройка" упоминается через каждые четыре слова во время выступлений в советском парламенте) предусматривает осуществление преобразований в советском обществе и в экономике с целью удовлетворения потребительского спроса, потребностей людей.

Однако наше путешествие на борту самолета, следовавшего рейсом СУ 557, после которого мы источали неприятные запахи, были измождены, находились на грани истерики и испытывали слепую ненависть по отношению к тем, кто высокомерно пренебрег нашими интересами, показало, что из себя представляет реальность.

(Статья получена по каналам ТАСС.)

По страницам рыбацких газет

ПРЕДЛАГАЕТ РАЦИОНАЛИЗАТОР

При обрыве опорного бурта нагнетательного клапана второй ступени, препятствующем дальнейшей эксплуатации воздушного компрессора ЭК-16, рационализатор В. Труш предложил: восстановить поврежденную поверхность путем наплавки чугуном, изготовить стальное кольцо для постановки его на посадочное место клапана.

Поскольку диаметр входного отверстия для клапана меньше диаметра внутренней полости крышки компрессора, кольцо стачивают по диаметру с двух сторон на 2,55 мм, после чего вводят его во внутреннюю полость крышки и устанавливают на посадочное место клапана, покрытое предварительно составом эпоксидной смолы с наполнителем. На время затвердевания смолы кольцо прижимается стаканом и крышкой. Для герметичности и нормальной посадки крышки прижимной стакан срезают по высоте на 5 мм, а корпус клапана протачивают до диаметра 106,7 мм.

"Рыбак Латвии"