История отрасли: трагические страницы

"Из-за отсутствия состава преступления..." (Дащинский С.Н.)

Нет-нет, да и раздаются голоса то в прессе, то в житейских разговорах: хватит о репрессиях, сколько можно? Одно и то же, ничего нового...

Когда я слышу подобное, вижу печальные, неспособные улыбнуться глаза Ольги Ильиничны Швец.

- Читаю в "Рыбном Мурмане" о довоенных капитанах мурманских флотов,- говорила она у нас в редакции.- Многих помню с детства: Буркова, Егорова, Карпенко, да еще Копытова, Скорнякова. Вместе с ними ходил в море мой отец. Капитаном на тральщиках. Но его имя в свое время было отовсюду вычеркнуто...

Отец так и не вернулся из лагеря. Мать, тоже познавшая тюрьмы и лагеря, стала инвалидом. Сама же Ольга, сирота, намыкалась по чужим домам. Но даже выйдя замуж, не сменила отцовскую фамилию.

Мы обратились к ветеранам. Они помнили Швеца, однако за давностью лет - прошло полвека - не многие могли рассказать. Но цепко хранят отражения людских судеб архивы. Они и поведали, что это человек, рано оставшись без отца и матери, с юных лет больше был в море, на парусниках, чем ходил на берегу. Потом поднапрягся, одолел мореходную школу и морской техникум. Стал штурманом. Родом из Одессы, он с 1932 г. жил и работал в Мурманске. Здесь поднялся на капитанский мостик. Рыболовный траулер "Засольщик", затем "Ким" ставил к причалу с полными трюмами. 27 июня 1940 г. привели в порт РТ-7 "Семга". И тут же был... арестован. Обвинение - самое нелепое. В письмах из лагерей убеждал дочь и сам себя, что все уладится, в НКВД разберутся. Но физических сил оказалось меньше душевных...

В 1956 г. Илью Елисеевича Швеца и его жену Пелагею Петровну реабилитировали из-за отсутствия состава преступления. Но сделали это так тихо и незаметно, будто кто-то боялся показаться нескромным.

Мы посвятили капитану Швецу целую страницу. Жена, дочь, внуки Ильи Елисеевича рассматривали обыкновенный газетный лист как что-то сверхъестественное, не верили глазам своим. Впервые видели знакомую фамилию без тягучего соседства жестоких слов: "враг народа". Так в их семью уже по- настоящему и навсегда возвратилось доброе имя родного человека.

А в редакцию пошли письма. Раздавались телефонные звонки.

- Илья Елисеевич - не единственный пострадавший среди капитанов,- сообщали нам.- Одновременно с командующим Северным флотом, в 1938 г., арестовали капитана Михаила Степановича Беляева. Погиб и сам начальник Мурманрыбы Михаил Сергеевич Светов, член партии с 1917 г. Осужден капитан Дымский Сергей Михайлович.

- Поинтересуйтесь экипажем PT-23 "Чайка" - почти всех моряков отправили в лагеря...

- В ПИНРО прокатились три волны арестов - с 1935 по 1938 г.

- Даже курсантов мореходного училища забирали...

Позвонили из поморской Териберки:

- У нас помнят директора мотороремонтной станции Анатолия Исаковича Кагана и его заместителя по политчасти Константина Федоровича Болдышева. Оба сгинули в те годы.

Из села Ура-Губа сообщили:

- До войны у нас жило много финнов. Десятки из них в тридцатые годы были расстреляны, семьи их высланы...

Из многих других мест поступали подобные сведения: Белокаменки, Кандалакши, Умбы; рыбного порта, судоверфи. Огромными были потери в семьях рыбаков.

И мы поняли, что поиски нужно продолжать. Рассказать по возможности, обо всех тружениках рыбной отрасли Северного бассейна, разделивших в тридцатые-сороковые годы трагическую судьбу миллионов наших соотечественников. Стали заглядывать в архивы, перелистывать пожелтевшие газетные страницы.

В январе 1937 г. на тринадцати судах тралового флота из 69 имевшихся случились аварии. Причин было много. Маленькие "эртээшки" давно уже пережили свой век. В том месяце, например, с погасшими топками стояли у причалов 30 траулеров. Из- за усталости металла выходили из строя траловые лебедки. Отставала ремонтная база.

Сказывалось и разгильдяйство, которого хватало на флоте. Столкнулись в простейшей ситуации траулеры "Кета" и "Сиг". В PT "Микоян" прямо в порту врезался траулер "Москва".

Кое-кто увидел в этом злой умысел. И даже одна из статей в "Полярной правде" так и называлась: "Вражеская рука". Запестрели страницы другими подобными заголовками: "Кто-то вредит", "Преступное равнодушие", "Ненаказанное преступление". Кому-то все это представлялось заговором, цепкие щупальца которого протянулись чуть ли не до Северного полюса, опутали, разумеется, и промысловый флот Мурмана.

Включались в работу доброхоты-доносчики.

Во время одного из совещаний по проблемам промысла в президиум поступила записка. В ней говорилось, что в годы иностранной военной интервенции начальник тралфлота Богачев Иван Борисович находился в архангельских краях и мог быть завербован англичанами. Не потому ли Богачев пригрел в тралфлоте многих с Северной Двины и Белого моря?

Заметим: автор записки ничего не утверждал, он только задавал вопросы, хотя не мог не знать, что организаторами промыслов на Мурмане и в прошлом, и в советское время были архангельские, мезенские и двинские- поморы. Не удивительно, что Богачев на них делал ставку. И все же доносчик "сигнализировал".

Автора, вероятно, попросили "развернуть" донос, и он, не торопясь, исписывал страницу за страницей, называя фамилии и имена.

Донос и происшествия на флоте - большего в то время не требовалось. И вот уже сообщение в "Полярной правде": "...вредители во главе с Богачевым разоблачены и осуждены".

Хотелось выяснить, жив ли сейчас автор этого прискорбного документа, но под ним стояла широко распространенная фамилия, к тому же, без инициалов.

В первую очередь поинтересовались судьбами коллег Ильи Елисеевича Швеца, капитанов. Открываем первое дело. Биевченко Андрей Иванович. Родился в Цюрупинске Николаевской губернии. С четырнадцати лет ходил кухарем, матросом на парусных судах. Тянул лямку срочной в Черноморском флотском экипаже, в Дунайской военной флотилии.

В сентябре 1917-го за выступление против правительства Керенского полевой жандармский суд приговорил его к шести годам каторжных работ. Освободила Октябрьская революция. Позднее в составе партизанского отряда воевал против греческих войск, оккупировавших Херсонщину, в одном из боев против Врангеля попал в плен и восемнадцать дней провел в подвалах контрразведки. От смерти спасло внезапное наступление Красной Армии на этом направлении.

Больной, истерзанный, лечился в Одессе, служил еще некоторое время в армии, пока в 1923 г. не направили его на партийную работу. Секретарь ячейки ВКП(б), председатель райисполкома, заведующий отделом социального обеспечения окрисполкома - на любом посту отдавал он всего себя делу. Но четырехклассного образования не хватало, и в тридцать четыре года он становится студентом Херсонского морского техникума. Через три года получает диплом штурмана дальнего плавания. Но прежде чем навсегда связать жизнь с морем, еще три года проработал директором только что законченного техникума.

Здесь с ним и приключилась беда: исключили из партии, как было сказано в постановлении, "за необеспеченность материально-бытовых условий студенчества". У техникума отобрали общежитие, а взамен выделили полуразрушенные здания синагоги и екатерининского театра. При всем желании их невозможно было превратить в сносное жилье к началу учебного года. И Биевченко не согласился с несправедливым решением. Не мог расстаться с партией, с которой связал жизнь еще до революции. Писал жалобы из Херсона и Мурманска, куда переехал в 1934 г. и где ходил в море сначала штурманом, а потом и капитаном рыболовного траулера.

Наконец, забрезжил свет. В 1938 г. сообщили из КПК при ЦК ВКП(б), что ему надлежит ждать вызова в Ленинградский обком партии. Но вместо этого 31 мая его арестовали, обвинили в связях с белогвардейцами - помните восемнадцатидневный плен?

Тот раз судьба была к нему милостива. 23 марта 1939 г. освободили. Даже снова поднялся на капитанский мостик. Опять ходил в море! Но партийный билет не вернули.

Всякое бывало на работе: промахи, неудачи, поломки и даже аварии. Однако аттестации проходил успешно, они подтверждали, что капитан он думающий, мореход отважный.

Но кто-то по-прежнему доставал его личное дело из архива, перелистывал страницы.

15 марта 1940 г. его арестовали снова. На флоте еще долго, до 23 декабря, не издавали приказ об увольнении - надеялись, как и первый раз, выпустят. Но он так и не вернулся...

Реабилитировали капитана Биевченко в 1956 г. "из-за отсутствия состава преступления".

Невинно пострадало в те годы немало других мурманских капитанов. Реабилитированы по таким же мотивам уже упоминавшиеся Михаил Степанович Беляев и Сергей Михайлович Дымский, капитан - флагман тралфлота Степан Григорьевич Пайкачев, главный капитан Карл Оттович Никельштейн.

Сгинули под пулями или в лагерях штурманы Франциск Антонович Войткевич, Борис Михайлович Гурецкий, Александр Михайлович Евтюхов, Дмитрий Антонович Емец, Борис Владимирович Жданов, Андрей Иванович Сухорукое.

Не вернулись представшие перед "особыми совещаниями" и "тройками" по политическим обвинениям механики Николай Дмитриевич Воробьев, Леонид Николаевич Горшков, Владимир Иванович Дегерт, Федор Иванович Карпенко.

Плавсостав лишился многих других отличных специалистов - тралмейстеров, машинистов, электриков.

Богачев И.Б.

Вражеская рука (иначе не назовешь тех, кто творил зло) целилась прежде всего, конечно, в крупных руководителей.

Мы уже называли начальника Мурманского тралового флота Ивана Борисовича Богачева. Кроме него, были арестованы, осуждены, расстреляны или погибли в лагерях из этого флота: Карл Петрович Вакс - инструктор,

Иван Павлович и Михаил Петрович Кузнецовы - начальники отделов, Альфред Яковлевич Лацис - заведующий секретной частью и другие.

Искали - и находили! - "врагов" еще выше, в самой Мурманрыбе.

Из ленинградского Института истории партии нам прислали ксерокопию личного дела Михаила Сергеевича Светова, а из Центрального партийного архива - его фотографию.

Светов М.С.

Высокий большой лоб, густые черные волосы, жесткие губы. Светов стал управляющим Мурманрыбы в 1933 г. И хотя исполнилось к тому времени ему всего тридцать пять лет, прошагал он по жизни немало.

Работал на заводе, служил в Красной Армии, был армейским политработником и редактором солдатской газеты. Избирался секретарем Запорожского комитета партии. Затем Москва - наркомат торговли, ВСНХ. Потом опять дороги - Самарканд, Хабаровск, снова Москва, Союзрыба. Побывал и за границей: в Берлине, Лондоне, Харбине.

На Мурмане Светов многое сделал. Достаточно сказать, что с 1935 по 1937 г. вылов рыбы в бассейне увеличился в четыре раза - с 500 тыс. до 2 млн ц. Один за другим вступали в строй заводы рыбокомбината. На груди управляющего в апреле 1935 г. появился орден Ленина, который в то время было совсем не просто заслужить.

Но после все резко изменилось. 5 июля 1937 г. Светова арестовали. Какое только лыко не вставляли в строку. Но самое главное обвинение - "участник руководящего ядра антисоветской вредительской организации". И могло же кому-то прийти такое в голову! Человек, защищавший революцию со дня ее рождения своим потом и кровью, не знавший праздников и выходных после семнадцатого года ради победы Октября, не мог стать ее врагом. Однако в протоколах значилось: завербовал его не кто иной, а сам начальник Главрыбы Ф. И. Андрианов, "вредил" он вместе с начальником тралфлота И. Б. Богачевым, начальником планово-производственно- го отдела И. П. Кузнецовым, главным капитаном флота К. О. Никельштейном.

Мурманский горком исключил его из партии. 25 февраля 1938 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила к расстрелу, и в тот же день он был казнен. Сотрудники НКВД Терехов и Тошенко, которые вели его "дело", вскоре сами были арестованы и осуждены. Но реабилитировали Светова только в 1956 г., после смерти Сталина. А спустя еще 23 года, в январе 1989-го, его восстановили в партии без перерыва партийного стажа, который начался в мае 1917г., еще до Октября.

Не обошли стороной беззакония и судьбы многих политработников, самых стойких и преданных бойцов партии. Вот лишь одно имя.

Снегов Алексей Владимирович...

Теперь его знают. На Снегова ссылался, характеризуя авантюризм Берия, в закрытом докладе на XX съезде партии Н. С. Хрущев. Рассказывают, что во время беседы с Морисом Терезом, отказывавшемся верить в преступления Сталина, Хрущев неожиданно обратился к Снегову: "Алеша, сними рубаху". Когда тот оголил спину, на ней были многочисленные следы пыток.

В ряде своих книг упоминает Снегова Рой Медведев.

Богатая биография у этого человека. Член партии с апреля 1917 г., в Виннице он руководил вооруженным восстанием в дни кайзеровской оккупации. Был военным организатором большевистского подполья в Киеве. Работал секретарем Винницкого подпольного губкома КП(б)У, секретарем Подольского губпарткома, членам бюро Закавказского крайкома ВКП(б). Находился на партийной и советской работе в Сибири и Куйбышеве. Избирался делегатом X, XI, XIV, XV, XVI, XVII съездов партии, участвовал в работе XX и XXII съездов. Хорошо знал И. В. Сталина, Г. К. Орджоникидзе, А. И. Микояна, Л. М. Кагановича.

С августа 1936 по июль 1937 г. Алексей Владимирович работал в Мурманске, руководил политчастью Мурманрыбы. И за это короткое время сделал немало: выходил в море с рыбаками, бывал на побережье у поморов, добивался организованности и дисциплины. Но с мурманского периода начинается и громадная, в семнадцать мучительных лет, черная пропасть в его жизни.

Снегова обвинили в связях с троцкистами, покровительстве арестованным ранее руководителям Мурманрыбы, припомнили давнюю уже службу в 13-й армии, которой тогда командовали Р. П. Эйдеман, И. П. Уборевич, а членами РВС были Ю. Л. Пятаков и А. П. Розенгольц. И что на XVI съезде партии представлял он Зиновьевскую парторганизацию (ныне - Кировоградскую область).

Держался Снегов стойко, контрреволюционную деятельность отметал решительно. И две инстанции - Ленинградский облсуд и Военная Коллегия Верховного - вынуждены были его оправдать. В начале 1939 г. его освободили. Но... очень скоро арестовали снова...

Не просто сложилась его судьба и после освобождения. Работая в Центральной комиссии по реабилитации (в комиссии Н. М. Шверника, как ее называли), не счесть, сколько он сделал для восстановления доброго имени советских людей, для ломки закостенелой, но еще сильно упорствовавшей репрессивной машины. И опять он попадал в немилость. Его травили с трибун. Появился даже фельетон в "Правде". Опять, как в годы культа, исключали из партии...

Но Снегов выстоял.

Алексей Владимирович умер в феврале 1989 г. Он прожил долгую, в 90 лет, жизнь.

Были репрессированы многие другие партийные работники бассейна, и среди них Нильс Вильгельмович Густавсон (Шеблон) и Арве Матвеевич Куусела - парторги рыболовецких колхозов в поморских селах Белокаменке и Ура-Губе, Александр Матвеевич Можуйко - секретарь парткома Мурманского тралфлота, делегат XVIII съезда партии, а также Яков Павлович Курашко - помощник начальника политчасти Мурманрыбы по комсомолу.

Ежовские, а потом бериевские подручные мнимыми заговорами связывали часто столицу с местными организациями, а порой и наоборот - тянули паутину снизу вверх. Во всяком случае, вместе с рыбаками в те годы были арестованы нарком рыбной промышленности Жемчужина (жена Молотова) и директор ВНИРО, член коллегии Главрыбы Мехоношин. Полине Семеновне удалось выкарабкаться, а Константин Александрович, активный участник Октябрьской революции, гражданской войны, один из создателей РККА, крупный хозяйственный работник был расстрелян.

Но неправильно думать, что меч беззаконий обрушивался только на головы крупных руководителей. Он косил налево-направо и на низах, выстригая и рядовых, самых неприметных людей. Да так размашисто захватывал, что оставлял крупные "плешины" в экипажах судов, в рыболовецких колхозах, в семьях...

Мурманчане старшего поколения помнят довоенный РТ-23 "Чайка". Ходило себе суденышко по Баренцеву морю, рыбаков и их семьи кормило. Но однажды беда настигла экипаж траулера, и не в штормовом море, а на твердом берегу.

И здесь отыскали "контрреволюционную, вредительскую и диверсионную группу". За доказательством дело не стало, благо за них принимались личные признания.

Судило моряков "Чайки" особое совещание НКВД по Ленинградской области 15 октября 1937 г. (до 1938 г. Мурманский округ входил в состав этой области). Вот что им присудили: механику Бессарабу Николаю Дорофеевичу - 8 лет лагерей;

штурманам Быкову Георгию Антоновичу, Варзугину Якову Михайловичу, Филимонову Константину Алексеевичу, механикам Дорохину Сергею Николаевичу, Макарову Ивану Федоровичу, Шперлингу Виктору Карловичу, старшему машинисту Володину Якову Ивановичу, боцману Старматову Петру Михайловичу, слесарям Греченюку Константину Игнатьевичу и Крыжановскому Павлу Николаевичу, матросам Журину Александру Михайловичу и Олонкину Павлу Петровичу-по 10 лет лагере; кочегара Педь Емельяна Даниловича расстреляли.

В чем только их не обвинили! И в попытках уродовать машины и механизмы, портить рыбу, и даже в вынашивании изменнических замыслов - бежать за границу. Особенно доставалось 24-летнему Емельяну Педь, возглавлявшему комсомольскую организацию судна, кандидату в члены партии. Его считали организатором и руководителем "группы". Он был организатором, только совсем иных, добрых дел. Это легко определилось, когда Военный трибунал тогдашнего Северного военного округа в 1956 г. стал изучать это "дело". Лопнуло оно сразу же. Всех его "участников" реабилитировали. Но и здесь - негласно! И потому до сих пор нам неизвестны их судьбы. Знаем только, что штурман Георгий Быков, отбыв "свои" десять лет, жил в городе Николаеве и, как нередко бывало, вновь оказался за решеткой 13 июня 1950 г. с предъявлением обвинений... 1938 г! Вероятно, и новое испытание - высылку на поселение - он выдержал, потому что умер в своем родном городе в 1962 г. Остальные, скорее всего, погибли.

Остается добавить, что комсомольскому вожаку Емельяну Педь возвращено не только доброе имя: 28 марта 1989 г. Мурманский обком КПСС восстановил его и в партии.

Внесудебные судилища выхватывали людей из родных очагов, и не поодиночке, а целыми ячейками. Как поморов Ермошкиных... Они астраханцы, отцы их, деды и прадеды занимались рыболовством. Выслали Ермошкиных - отца, сыновей, дочь со своими семьями.

Ермошкин А.Ф.

Товарные вагоны привезли их в Котлас. А потом замелькали: Архангельск, Соловки, Териберка, Дальние Зеленцы, Тюва-Губа. Здесь на Кольском полуострове, хотя и беспаспортная, и поднадзорная, понемногу стала налаживаться жизнь. Отец и два сына ходили в море, еще один работал в Кировске, бухгалтером. Но пришел страшный 1938-й.

Отца, Федора Алексеевича, арестовали, едва тот переступил порог дома после возвращения с моря. Через три дня забрали Александра, вскоре - Константина, затем и Николая нашли в Кировске. Остальных членов семьи, женщин и детей, отправили в Кандалакшу, потом сослали в Казахстан.

Поморов Ермошкиных тоже судила "особая тройка" в Ленинграде. Федора Алексеевича с сыном Александром расстреляли в апреле 1938 г. В отдельное дело выделили обвинение еще против 40 работников Морлова (так называлась организация, предшествовавшая Мурмансельди). Константин был в их числе.

Ермошкин К.Ф.

Его расстреляли в октябре того же года. Николая приговорили к 10 годам, и он тоже сгинул: быть может, сразу же: как это нередко делалось, или погиб в лагерях, во всяком случае, ни одного письма от него родные не получили.

20 июня 1957 г. были реабилитированы все проходившие по делу Морлова, в том числе и Константин Ермошкин. Но обвинение страшным проклятием еще 31 год висело над отцом Федором Александровичем и старшим сыном Александром: они якобы в 1918 г. (?!) служили у белых. Мурманский областной суд в 1988 г. изучил многие документы, в том числе и семидесятилетней давности, и снял все обвинения с этой многострадальной семьи. Нынешний Мурманрыбпром в прошлом году выплатил установленные суммы их родственникам.

Еще семья рыбаков-колхозников. В 1929 г. на реке Западная Лица объединились в колхоз "Тундра" 12 крестьянских дворов. Жили дружно, ловили семгу, пасли оленей. Построили клуб, школу. Но пришел 1937 г. Забрали колхозника Петра Григорьевича Чапорова, его братьев Ивана и Никифора, других родственников. Уводили людей из соседних домов. Почти весь колхоз арестовали.

Чапоров П.Г

Проходивших по этому "делу" реабилитировали в 1960 г. Но правду родственникам ни тогда, ни сегодня еще не сказали. В приговорах значилось, что они осуждены к 10 годам лагерей каждый, однако на самом деле всех их сразу же расстреляли.

Вскоре после гибели Ермошкиных, Чапоровых пришла на нашу землю война. Им, здоровым, сильным, винтовки бы в руки да в атаку на врага. Но, раздавленные несправедливостью, они не могли подняться.

На втором съезде народных депутатов СССР впервые в числе пострадавших целых народов назвали, как было сказано, "осколок" финского. Десятки, сотни людей этой национальности, проживавших на Кольском полуострове, были осуждены, расстреляны, высланы в Карелию, Сибирь и на Дальний Восток. Большинство из них были рыбаками-колхозниками.

Испытываешь жестокую боль, когда знакомишься с судьбами этих людей. Вот Кемпейнен Андрей Матвеевич. После поражения финской революции 1918 г. тяжелораненым бежал в СССР. На побережье Мурмана возглавлял колхозы "Тармо", "Тайсто", "Рая Коластая". Расстрелян... Мантере Ойва Оллиевич - тоже перебежал из Финляндии. Стал командиром Красной Армии, затем рыбачил в Ура-Губе. Келинсалми Эмма Давыдовна - председатель сельсовета в деревне Грязная Губа...И их постигла такая же участь.

Пострадали руководители многих береговых служб. Наиболее трагичной из них была судьба директора Мурманской судоверфи Ивана Лаврентьевича Зинского. Он был арестован 9 апреля 1937 г. якобы за выпуск недоброкачественных рыболовных судов. 8 августа Мурманский окружной суд приговорил его к десяти годам. Иван Лаврентьевич не мог согласиться с этим. Не все ладилось на верфи, выпускавшей небольшие суда с 1925 г. Делали их по устаревшим чертежам, в примитивных цехах. Но только не по чьей-то злой воле. Обратился в Верховный суд СССР. Там мурманское решение отменили и направили на новое расследование. "Особая тройка" НКВД Ленинградской области приговорила его после этого... к расстрелу, добавив к прежним обвинениям контрреволюционную деятельность.

Трудно найти страну в мире, где бы после аппеляции осужденному прибавляли срок. Оставляют прежний, снижают. Но чтобы прибавлять, такого не бывало. А в годы сталинского произвола у нас в стране происходило самое невероятное.

Приговор, конечно же, привели в исполнение. Позднее оказалось (как и следовало ожидать), как и у миллионов других осужденных, что в действиях Зинского отсутствовал состав преступления.

Подобная судьба постигла его заместителя Александра Федоровича Сыроежкина, другого директора судоремонтного завода Мурманрыбы Михаила Григорьевича Богачева, Анатолия Исаковича Кагана - директора Териберской мотороремонтной станции, Михаила Арсентьевича Молчанова - начальника мехцеха СРЗ, Сергея Георгиевича Сафронова - рабочего мурманской судоверфи и многих других.

Не обошли репрессии и научные учреждения отрасли.

Летом и осенью 1937 г. была парализована работа ПИНРО. Арестовали директора Хлыновского и его жену Марию Михайловну Мальт, заместителя директора Заостровского, заведующих отделами Ментова и Осадчих, научных сотрудников Сахно, Сергееву и Шмидта, лаборанта-химика Коробкину.

Обвинения им предъявили для того времени стандартные: участие в контрреволюционной троцкистской, вредительской группе, якобы действовавшей в институте.

Надо сказать, что к этому научно-исследовательскому учреждению подбирались давно.

В мурманской "Полярной правде" публиковались о ПИНРО только негативные материалы, нередко примитивно-грубые и неприкрыто оскорбительные. Вот лишь несколько тех образчиков: "В затхлой, гнилой атмосфере института чахнет всякая творческая инициатива"; "Этот доклад (профессора М. П. Сомова) лишний раз подтверждает полную беспомощность института в разрешении задач исследования сельди"; "Такая беспечность - идиотская болезнь - вообще характерна для Хлыновского".

Но даже и в таком безаппеляционном виде эти обвинения не могли служить основанием для судебных преследований из-за их голословности. Более того, институт как раз становился на ноги. Экспедиционные суда ПИНРО обследовали к тому времени громадное морское пространство от Шпицбергена до Канина Носа и от Новой Земли до берегов Гренландии. Искали сельдь в открытом море. Совершенствовали орудия лова. Испытывали пелагический трал. Помогали рыбакам добывать рыбу в любое время года. Рекордными стали уловы 1934-1935 гг. Но в следующем году сельди не стало. Молодой институт не мог достоверно ответить, почему это случилось, когда косяки опять подойдут к берегам или обнаружат себя в море. "Наука не может давать точных прогнозов - вроде указаний траулерам ждать рыбу в таких-то квадратах",- писал профессор М. Сомов, заведовавший в ПИНРО лабораторией сельди.

Но объяснения не принимались. С конца 1934 г. начались изнуряющие проверки института. Следовали грозные приказы. В них содержалось и рациональное, но больше было того, что сегодня мы назвали бы некомпетентным вмешательством в науку. И, наконец, в работу института непосредственно вмешались сотрудники НКВД. И нашли, конечно, виновных.

Кто же они, эти вредители?

Георгий Иванович Хлыновский, выпускник Тимирязевской академии, ученый-рыбовод. Некоторое время заведовал отделением торгового представительства СССР в городе Хакодате (Япония). С 1934 г. руководил ПИНРО.

Михаил Прокофьевич Осадчих закончил Московский университет и аспирантуру океанографического института, с 1932 г. был заместителем Хлыновского по науке.

Василий Васильевич Заостровский, участник первой мировой войны, диплом Московского промышленно-экономического института. Возглавлял Тихоокеанский научный институт рыбного хозяйства, в ПИНРО - с 1936 г.

Еще студентом Московского университета пригласили в Тихоокеанскую научно-промысловую станцию Юрия Николаевича Ментова. Затем он приехал в Мурманск, где пользовался высоким авторитетом.

Казанский университет по циклу ихтиологии закончила Евгения Николаевна Сергеева. Работала в Каспийской сельдяной экспедиции и во Всесоюзном прудовом институте в Москве. Затем приехала в Мурманск.

Высокий профессиональный уровень для того времени имели эти научные работники. И другие специалисты были на месте. Преданные делу, добросовестные и старательные. Многие из них - коммунисты. Сколько они могли бы сделать для науки, для практического рыболовства, если бы не сломала, не искорежила их судьбу злая воля.

Георгия Ивановича Хлыновского, его подчиненных Коробкину и Осадчих расстреляли в один день, 3 декабря 1937 г. Жена Хлыновского получила десять лет, пошла по лагерям, и дальнейшая судьба ее неизвестна. 18 января 1938 г. расстреляли Валерия Федоровича Шмидта. Центральные органы НКВД признали его "японским шпионом". Другой агент "страны восходящего солнца" - Заостровский получил восемь лет лагерей. Ни тот, ни другой в отличие от Хлыновского никогда не бывали в Японии.

Всех проходивших по этому делу работников ПИНРО реабилитировали в 1956-1956 гг. (большинство-посмертно). Но восстановлены их добрые имена тихо и незаметно.

У оставшихся в живых жизнь была изуродована, как у Василия Васильевича Заостровского. Отбыв "свои" восемь лет день в день, ограниченный в выборе места жительства, затравленный и запуганный, известный ученый занимал последовательно должности диспетчера, заведующего гаражом и бухгалтера в отдаленном леспромхозе Горьковской области.

Неизвестна по сей день судьба Константина Александровича Киселева, Юрия Николаевича Ментова, Павла Зотовича Сахно, осужденных с другими работниками ПИНРО.

Но это не все пострадавшие за науку в северном крае. Мы отыскали имена еще десяти сотрудников ПИНРО, подвергшихся преследованиям в то время. Это Зайцев, Брынцев, Брягунцов, Вещезеров, Зелекович, Идельсон, Киселев, Лагранж, Мурмашинцев, Танасейчук.

Известны также имена 27 сотрудников ПИНРО и его предшественника ГОИНа, которых преследовали раньше, с 1935 г.^*.

^* (Это Белов, Бородатое, Вобликова, Воронова, Гусева, Евтюков, Замяткин, Катеева, Козлов, Коньков, Лавретьев, Максимов, Малинин, Моторный, Обухова, Огорелин, Олябушев, Остроумов, Полиничка, Прокофьева, Попов, Синяковы (три брата), Цибин, Шумилов, Юрьев.)

Здесь названы десятки людей. Но они составляют лишь малую часть тружеников рыбной отрасли, репрессированных в годы сталинизма. Всех, кто знает что-либо об их судьбе, просим написать или позвонить в редакцию "Рыбного хозяйства" или в Мурманск, в еженедельник "Рыбный Мурман".

Дащинский С.Н.